Оставляет ли меня в тюрьме настоящий криминал?

Эта статья была представлена в ‘One Great Story’, ежедневном рекомендательном информационном бюллетене по чтению от Нью-Йорка. Вы можете подписаться здесь, чтобы получать его каждый вечер.

🚀 Хочешь улететь на Луну вместе с нами? Подписывайся на CryptoMoon! 💸 Новости крипты, аналитика и прогнозы, которые дадут твоему кошельку ракетный ускоритель! 📈 Нажмите здесь: 👇

CryptoMoon Telegram

В сентябре 2018 года я опубликовал статью в нью-йоркском издании о проблеме психического здоровья среди заключенных. Импульсивно я связался с продюсером CNN Лоен Келли, чтобы узнать, сможет ли она организовать сегмент для обсуждения этого кризиса. Нашим связующим звеном был ее сайт PrisonWriters.com. В 2001 году в возрасте 24 лет я убил человека на улице Бруклина и получил приговор к 25 годам заключения с возможностью продления срока до конца жизни, помимо уже отбытых трех лет за торговлю наркотиками. Со временем я оказался в Аттике, где присоединился к литературному кружку и заинтересовался журналистикой. Лоен и я ранее обменивались профессиональными разговорами, и я полагал, что она заботится обо мне.

Лена отправила письмо, чтобы познакомить меня с двумя продюсерами из HLN, сети, специализирующейся на документальных шоу о преступлениях. Когда они пришли ко мне в гости, ее коллеги упомянули их программу, фокусирующуюся на искуплении, и Крис Куомо выразил интерес к обсуждению моего пути в журналистику во время заключения. Из-за некоторых легкомысленных таблоидных статей обо мне, таких как публикация New York «Daily News» под названием ‘DA Seek Instant Karma in Drug Killing’, СМИ не проявляли особого интереса к моему делу. Это вместе с тем фактом, что я уже отсидел 18 лет — обычный срок для приговора за убийство в США — заставило меня подумать, что Куомо больше интересовала моя новая жизнь после заключения, нежели прошлое.

Я спросил у двух продюсеров в конференц-зале, не планировали ли они пригласить меня на шоу ‘Inside Evil’, верно? Ранее сезоны этой программы назывались ‘Inside With Chris Cuomo’, — поделился один из продюсеров, — но для второго сезона название изменили на ‘Inside Evil’. Для третьего сезона она упомянула, что он будет сосредоточен на историях искупления. Когда я ранее связывался с CNN для комментариев, они сообщили мне, что одна из встреченных мной продюсеров обсуждала переименование программы. Другой продюсер также рассказал о попытках изменить название. Однако сейчас представитель CNN утверждает, что ‘не было существенного разговора’ об изменении названия. Когда Куомо пришёл брать у меня интервью через несколько недель, он открыто признал, что шоу действительно называется ‘Inside Evil’.

В такой ситуации, когда брат тележурналиста обладает полномочиями помиловать меня, я оказался в сложной позиции, но продолжил разговор.

Я посмотрел свой эпизод от конца 2019 года, который первоначально транслировался на HLN, но не был доступен в кабельной программе нашей тюрьмы. У нас было CNN, и они транслировали весь третий сезон «Inside Evil» в тот вечер. В двухчасовом открытии рассказывалось о серийном убийце, как предполагалось из рекламных роликов шоу, предположительно убившем больше женщин, чем Джек Потрошитель. Оказалось, что мужчина покончил с собой в своей камере Сан-Квентина. Мой эпизод под названием ‘Killer Writing’ был заключительной серией сезона.

Большую часть передачи я сталкиваюсь с Куомо, подробно описывая свою прошлую криминальную жизнь и пытаясь объяснить, почему восхищаюсь гангстерами. Пока я рассказываю о событиях — мой голос иногда срывается от разочарования и бравады — аудитория видит женщину, которая рыдает в слезах; оказывается, это сестра человека, которого я убил. Показываются фотографии моих многочисленных задержаний с крупными планами на мои кроваво-красные глаза. Опасные неизвестные повторные сцены убийства являются самыми трудными для просмотра. В этих эпизодах меня изображают мрачной фигурой в черном, медленно движущейся к извлечению AR15 из багажника. Когда нажимается спусковой крючок, раздается выстрел из ствола и гильзы рассеиваются по тротуару. Эта сцена — самый тревожный момент моей жизни, когда я отнял чью-то жизнь — повторяется множество раз на протяжении 45 минут эпизода. Теперь эти изображения стали неотделимыми от моих реальных воспоминаний о той роковой ночи. В мыслях они смешиваются.

Когда Куомо и я углубились в мою работу, он заметил, что мы оба сотрудничали с одним и тем же редактором журнала Men’s Health. ‘По сути, — отметил Куомо, — мы выполняем схожие функции, работая рука об руку с одним человеком через одно средство массовой информации, но при этом находясь в совершенно разных сферах. Как вы справляетесь с этой дихотомией?’

Я не делал этого, я сказал ему, что просто выполнил работу.

Сегодня мне сложно признать это, но в прошлом моя гордость затмила мудрость. Я сказал вещи, которые теперь заставляют меня стыдиться. Некоторые из моих ответов были искажены, чтобы соответствовать мрачной нарративной линии шоу, и эти клипы будут жить онлайн вечно. Хотя у меня есть возможность оспорить негативное изображение шоу, многие другие люди, оказавшиеся в подобных обстоятельствах, не имеют возможности противостоять сенсационализации их трагических поступков в рамках шоу о настоящих преступлениях.

Семьи жертв постоянно выражали обеспокоенность годами по поводу бездумных и непрофессиональных тактик, применяемых продюсерами шоу в обращении с ними. Однако последствия этого широко популярного жанра развлечений выходят за рамки этих проблем. Такие передачи часто раскрывают личную информацию и семейное прошлое как жертв, так и преступников, что может представлять опасность для заключенных при просмотре сокамерниками или охраной. Более того, подобное разоблачение негативно сказывается на семьях и близких заключенных, которые оказываются под общественным вниманием из-за повторного воспроизведения преступлений. Во многих случаях продюсеры не консультируются с заключенными по поводу их эпизодов и не учитывают их мнение, оставляя их в шоке, когда они обнаруживают, что кто-то в соседней камере сообщил им о телешоу. Когда же производители обращаются за контактами, часто предоставляют ложные описания намерений шоу, манипулируют его названием или делают обещания, которые не могут выполнить. Если мы решаем участвовать, наши заявления зачастую редактируются, подчеркивая самые невыгодные реакции, такие как плохо выраженное сожаление или слишком легкое отношение к преступлениям. Заключительные правки обычно скрывают глубинные травмы, приводящие людей к насильственным действиям, включая жестокое обращение и домашнее насилие. Кроме того, участие в таких шоу может повлиять на перспективы досрочного освобождения.

Со временем я наблюдал множество документальных сериалов о настоящих преступлениях, где среди заключенных находятся мужчины. Время от времени во время переводов в другие учреждения мне встречалось знакомое лицо, заставляя меня сомневаться, встречались ли мы ранее в тюрьме или наше знакомство произошло благодаря телевизору. Такие случаи становятся все более частыми по мере того, как накапливаются годы и сериалы. Узнавать подробности криминального прошлого человека до личной встречи может быть неутешительным; зачастую это запятнает мое восприятие его личности.

В 2017 году я встретил Мулумбу Казиго в Синг-Синге. Мулумба, американец угандийского происхождения, был стройным и проявлял женские черты характера. Детство он провёл в жёлтом доме в Вестчестере с шестью братьями и сёстрами, их матерью и отцом, доктором Джозефом Казиго, хирургом. В 2005 году, после многих лет тяжёлых страданий от насилия, Мулумба переехал в квартиру своего отца, которая находилась рядом с больницей, где отец работал на Лонг-Айленде. Он напал на 67-летнего мужчину бейсбольной битой и нанес рану его горлу. Его сестра, доктор в армии США на тот момент, сообщила прокурору, что Мулумба принимал антидепрессанты и имел суицидальные мысли. Она также сказала, что отец выгнал его из дома и велел брать медикаменты в приёмном отделении больницы. Кроме того, она описала нездоровый способ физических наказаний, которые применялись ко всем членам семьи во время их взросления. Мулумба был приговорён к 20 годам заключения.

В середине высказывания Мулумба кто-то из ‘Investigation Discovery’ связался с ним для интервью. По началу он колебался, но после того как продюсер предложил ему 1000 долларов, согласился принять участие. Для заключенного такая сумма может означать бесчисленное количество рабочих часов. После проведения съемок в тюрьме Синг-Синг Мулумба так и не получил дополнительных контактов от продюсера или обещанных денег (Представитель компании Mike Mathis Productions, которая производила шоу для сети, заявил, что они не компенсируют гостей и не обещают выплат.) В 2013 году ‘Investigation Discovery’ транслировал эпизод с участием Мулумбы как часть серии «Blood Relative». Название эпизода было «Paging Doctor Death».

Сериал изображает реальные криминальные истории в преувеличенной, комической манере — от неуклюжего рассказчика до неловких кадров на заднем плане, сенсационализма и фальшивых мелодий. Он представляет семью Казиго как счастливую семью на грани хаоса: значительные взгляды переговариваются за ужином, напряженные моменты. Диалоги низкого качества. После раскрытия того, что один из братьев Мулумба покончил с собой, рассказчик заявляет: ‘Они мало знают о том, что другой член семьи скоро сломается’. Мулумба выглядит красноречивым и спокойным. Однако эта продукция тривиализировала трудности, которые он и его семья пережили из-за жестокого отца. Рассказ продолжается комментарием: ‘Да, Джозеф может быть твердым рукой, но в чем проблема поддерживать порядок?’

Мулумба выразил чувства обмана и пренебрежения. Он признался мне, что сожалеет о своем участии, так как это причинило еще большую боль его семье. Я предполагаю, источником дополнительного горя для него стало распространение сенсационных публикаций об этой личной трагедии: братья и мать Мулумбы являются родственниками как жертвы, так и преступника.

Когда мой эпизод начался в эфире, я почувствовал необычайную тревогу, опасаясь, что мужчины будут обсуждать эту серию. Человек, которого мне пришлось обезвредить, имел криминальное прошлое — его фотография была распространена по тюрьмам. Со временем я сталкивался с несколькими из его сообщников. Один узнал меня еще со времен квартала и шесть раз ударил ножом в грудь, повредив легкое. Именно такие враги, о существовании которых ты даже не подозреваешь, представляют самую большую угрозу.

До встречи с человеком по имени Кайл я чувствовал, что уже знаю его. Это произошло потому, что несколько лет назад я видел передачу о криминальных делах, в которой рассказывалось о его случае. Кайла осудили за то, что он ударил ножом и избил кого-то, получив десятилетний срок за своё преступление. Учитывая, что Кайл был маленьким человеком с большими голубыми глазами и неустойчивым поведением, казалось неизбежным, что он станет целью в тюрьме. К сожалению, моё предсказание сбылось, когда его перевели на тот же ярус, где находился и я, в Sing Sing в 2017 году. Там я стал свидетелем именно того, чего ожидал.

Предыдущие зрители через программу выяснили, что родственники Кайла были богаты. Когда торговцы внутри узнали о его пристрастии к наркотикам, они обеспечили его героином и K2 на протяжении почти десяти лет. Я встретил Кайла в двух разных тюрьмах, и оба раза он оказался на моем уровне. Часто я наблюдал его в состоянии кататонии из-за воздействия K2 или передозировки опиатами, после чего ему приходилось оказываться под действием Наркана для реанимации. Ситуация стала настолько критичной, что чтобы предотвратить покупку наркотиков от других заключенных, администрация тюрьмы изолировала Кайла в тюремной медицинской палате последние месяцы его заключения до освобождения прошлого года.

Но самые преследуемые субъекты криминальных историй могут быть не такими, как Кайл и я.

По всей стране женские исправительные учреждения переполнены травмой, и их количество увеличилось вдвое по сравнению с мужскими начиная с 1980 года. В настоящее время около 200,000 женщин находятся в заключении, что почти эквивалентно общей численности населения тюрем США начала 70-х годов. Несмотря на усилия активистов и ученых переосмыслить влияние травмы при бытовых убийствах, популярные криминальные истории, акцентирующие внимание на женщинах, становятся все более распространенными.

В недавнем разговоре я общался с Кванате Харрис, журналистом из Техаса, которая находится в заключении за убийство 2006 года. Со временем я поддерживал её литературные начинания, обсуждая журналистику из наших тюремных мест проживания. Часто мы говорим о криминальных историях, учитывая её личное участие в этом жанре. Раньше популярное шоу «Snapped», фокусирующееся на женщинах-убийцах, выпустило эпизод про Кванату без её участия. После трансляции в 2016 году это вызвало издевательства среди сверстников её дочери подросткового возраста. В результате ей пришлось сменить школу дважды. Кваната посоветовала своей дочери заявить о смерти матери, сказав: «Я предпочла бы, чтобы она соврала и получила сочувствие, чем открыла правду и столкнулась с осуждением».

По аналогии с частыми контактами мужчин в тюрьмах Нью-Йорка со специалистами по криминалистике, женщины из блока камер Кванэты часто получают звонки от таких лиц. Однажды во время досуга я позвонил, и Кванэта передала свой планшет Шаине Сепульвадо. В 2005 году, когда Шайне было всего 16 лет, она участвовала в убийстве своего отчима вместе с двумя друзьями. Все трое — Шайна, ее друзья и мать (которая была осуждена за соучастие), получили пожизненные сроки. Шаина неизменно утверждает, что ее мать не принимала участия в преступлении. В 2011 году Шайне снялась в шоу «Snapped».

В её истории не делается акцент на то, что она была несовершеннолетней с трудностями в обучении, когда совершила преступление. Сейчас, в 35 лет, Шэйна продолжает испытывать трудности с чтением и письмом. Вот почему она делится своими переживаниями с Кванетой относительно предложений от продюсеров шоу о преступлениях. Недавно продюсер из ‘I Am a Killer’ предложил ей участие в их программе, но она отказалась. «Я пришла к пониманию, что другие передачи манипулируют моими словами, чтобы представить меня ужасным человеком,» — объяснила она мне. Хотя Шэйна признает свою роль в убийстве отчима, она не нажала на спусковой крючок. Она чувствует, что шоу ‘I Am a Killer’ представляет её неправильно: «Программа ‘I Am a Killer’ подразумевает, что я считаю себя монстром, которым я не являюсь.»

В 2019 году законодатели штата Нью-Йорк приняли закон о справедливости для переживших домашнее насилие (‘New York’s Domestiic Violence Survivor Justice Act’), который позволяет судьям пересматривать влияние перенесенного истязания на преступные действия подсудимых и принимать решения об уменьшении срока наказания. В первую очередь это нововведение оказалось полезным для женщин: исследование заключенных женщин в пяти штатах показало, что 86% из них подверглись сексуальному насилию, а 77% испытали серьезное насилие со стороны партнера. Однако Мулумба стал первым мужчиной-заключенным, освобожденным по этому закону в августе 2020 года. В статье для газеты ‘Tulsa World’ он поделился своими мыслями после освобождения, призывая к принятию аналогичного закона в Оклахоме и указывая на необходимость учета обстоятельств совершения преступления при вынесении приговора.

Хотя некоторые создатели могут утверждать, что их произведения затрагивают сложные факторы, такие как тяжелое детство, психологические расстройства или трудности в обучении, я не убежден, что провокационные заголовки и мрачные оттенки побуждают зрителей глубоко задуматься над этими проблемами.

Расследователи такие как детективы, медицинские эксперты и психиатры анализируют эти преступления, в то время как адвокаты создают альтернативные версии событий, которые рассматриваются судьей и в конечном итоге решаются присяжными. Однако после того, как обвиняемый заключен под стражу, появляется еще одна категория людей, пересматривающих события исключительно ради развлекательной ценности. Иногда возникает вопрос о том, размышляют ли те, кто строит карьеры на пересказе личных трагедий — будь то продюсеры, репортеры или ведущие подкастов — о причине своего повторения этих историй и, более того, об усилении рассказов о насилии.

Скорее всего, многие люди настраиваются на эти шоу, выступая наблюдателями наших самых отвратительных поступков. Чтобы узнать об измене, убийствах и тех мерах, которые мы предпринимали для скрытия своих ошибок — это вызывает неловкость. Мой эпизод раскрыл то, что не было раскрыто в ходе суда: после того как я лишил жизни человека, которого когда-то считал другом, спрятал его тело и затем позвонил его матери, интересуясь о нем, пытаясь замести следы. Спустя годы, наблюдая все из своей камеры, я испытывал глубокое отвращение к себе. Другие участники также разделяли эти чувства.

За последние несколько лет офис окружного прокурора Бруклина под руководством прогрессивного Эрика Гонсалеса создал группу для рассмотрения ходатайств о помиловании. Поддержка офиса, который первоначально отправил вас в тюрьму, потенциально может убедить губернатора уменьшить ваш срок заключения, однако мнения внутри прокуратуры по поводу моего дела были разделились. Они не выступали ни против, ни за него. Один из его заместителей отметил, что Гонзалес был ‘очень обеспокоен’ ‘сильным письменным представлением.’

В прошлом году, когда моя юридическая команда консультировалась с командой по вопросам помилования губернатора Кэти Хочул относительно моей заявки, одна из её заместителей глубоко изучила тему под названием «Убийственное письмо». Они задавали вопросы о том, связывался ли я с матерью жертвы после совершения преступления в поисках своего друга и почему использовал AR15. Понять эти вопросы можно: решение о помиловании часто зависит от общественного восприятия, и они не хотели выглядеть излишне мягкими по отношению к тому, кто этого не заслуживает. Однако их сосредоточенность на «Изнутри зла» вызвала у меня боль души. Я надеялся, что шоу рассмотрит, кем я был в то время, но вместо этого пожелал, чтобы они подумали о том, кем я стал: работающим журналистом, наставником и человеком, достигшим трезвости. Журналистика помогла мне развить эмпатию и примириться со своим преступлением. К сожалению, кажется, что изображение меня в документальных фильмах об истинных преступлениях может продлить моё заключение вместо того, чтобы способствовать моему преображению за последние 24 года тюрьмы. По сути, похоже, что истинные криминальные истории удерживают меня за решёткой.

Смотрите также

2025-04-30 19:56